"Смелость трагическая и бурлескная. Виртуозно-трюковая по мастерству, полная новизны, цельная, в ней нет "провисаний". Так пишется подлинная поэзия. Так она и оценивается, но чаще, как в случае с Алексеем Даеном, оценивается не русской, к сожалению, а американской и европейской критикой и университетами", - это цитата из предисловия к сборнику "Треска печени" его друга и коллеги по перу, поэта, переводчика, мемуариста, исследователя авангарда, в прошлом тбилисца, Юрия Милорава.

Книга Алексея Даена, о которой идёт речь, вышла в московском издательстве "Вест-Консалтинг". Впрочем, вместе с ней появился там же сборник "2-е апреля в Квинсе". Квинс, поясню для тех, кто может быть не знает – это один из больших районов Нью-Йорка.

К названным новым сборникам Алексея, которые, собственно говоря, явились поводом для этой встречи-беседы через океан, мы сейчас вернемся, но до этого я хотел бы дать ещё несколько штрихов к его творческой биографии: лауреат Международной Отметины имени отца русского футуризма Давида Бурлюка Академии Зауми и московского журнала "Футурум АРТ" за 2004-й год, ряда других премий... Публикуется Алексей Даен в разных журналах, сборниках, антологиях, выходящих как в Америке, так и в России, в Европе. Среди них - парижский "Стетоскоп". Алексей – автор более, чем десяти книг, в том числе двуязычных: на русском и английском.

Для меня несомненно – это мастер, виртуоз слова, умеющий соединять в своих текстах грубость и нежность жизни, окружающего мира. Поэзия Даена, тем не менее, требует определённого уровня представлений об эволюции языка, искусства. Искать у него задерганные, изношенные образы не нужно. Их у него нет. Ну, а то, что он пытается создавать и создаёт, конечно, не всегда поддаётся сразу принятию. На слух это сложнее, чем при чтении. Однако для него самого компромиссов нет. Писать для него – значит творить. Творить – идти в неизвестность. Не могу даже вообразить, чтобы Алексей взялся бы сочинять для зала или стадиона. Он никогда не был человеком компромиссов. Особенно с самим собой. Свобода, даже если они приносит синяки, была и остаётся для него важнее остального. Свободу и творчество при этом он понимает как синонимы.

Вернусь к сборнику "Треска печени". Правильно, конечно, было бы сказать: "Печень трески". Но представим себе банку перед зеркалом, с обратным отражением. Можно? Конечно, можно. Изменится ли она? Нет, если зеркало не кривое. Но в зеркале ровном текст окажется искажён. Вернее, приобретёт некую новую – неожиданную для восприятия – форму. Поэзия – тоже зеркало, в котором отражающийся мир лишь внешне схож, но в действительности иной – вывернутый. Не по законам оптики, а по законам нашей восприимчивости. Можно уточнить, художественной восприимчивости. Я, разумеется, имею ввиду поэзию, а не какие-то наивные подражения ей.
Об этом можно много говорить и спорить. И если кому-то это окажется интересно, рекомендую познакомиться с книгами Алексея Даена.

Что касается вопроса, который я задал ему по телефону из студии, то он был сформулирован так: - В сборниках "Треска печени" и "2-е апреля в Квинсе" есть не только стихи нью-йоркские по "измам", но отсылающие читателя то в Москву, то к брегам Невы, то в Киев, то в Париж... Америка связала для вас в узелок прожитые годы и пути, или – наоборот – даля тягу к поиску всего того, что именуется "прожитым"?

— Скорее, Нью-Йорк - Манхэттен, поставил точку моим блужданиям по планете в поисках ПМЖ в мегаполисе, способного вобрать в себя как лирику тихих зелёных улочек и булыжных мостовых, так и громады из стекла, бетона и стали. Были Киев, Рига – в 86-м, Перуджия, Италия в 90-м, Москва 91-94-м, где я не ощущал себя "человеком на своём месте". В Нью-Йорке же нашёл стержень, точку опоры, которая позволяет без ностальгии трезво смотреть на прошлое, оценивать настоящее и сквозь замочную щель подглядывать за будущим. Путешествия также оставили немало образов в моих стихах и фотографиях – римский Пантеон, Карлов мост Праги, Церковь Святого Иосифа в Монреале, фотография двухгодичной давности у входа в магазин русской книги в Париже, где я стою рядом с вами и Мишей Богатырёвым после совместного поэтического чтения, опубликованная в альманахе "Черновик".

Прожитое сложилось в стихах в узелок пережитого с элементами реальности и сюрреализма будущего.

— Алексей, ну, а теперь, пожалуйста, стихи... Из новых книг...